2022 год № 4

Резюме:

Ключевые слова:

Summary:

Key words:

Введение

История российско-японских отношений находится в центре внимания отечественных и японских исследователей [1, 2, 7, 8, 14], однако взаимные контакты в области медицины и здравоохранения до сих пор остаются малоизученной темой. Возможно, подобное явление сложилось вследствие политико-пропагандистских установок в части изучения истории российских, а затем и советско-японских отношений, возможно, вследствие слабых политических и социально-культурных связей между двумя странами, а также продолжающемся взаимном недоверии и подозрительности.

Одной из точек приложения деятельности японцев на дальневосточной российской территории в конце XIX - начале XX в. была частная медицинская и зубоврачебная практика [4]. Медицинские практики японских мигрантов были организованы, как с разрешения местной администрации, так и действовали вне российского правового поля. Официальная деятельность японских врачей была сосредоточена в городах и была направлена на удовлетворение потребностей в медицинском обслуживании соотечественников, что не исключало оказание медицинской помощи местному населению [3]. На сегодняшний день, зубоврачебная практика японских мигрантов не была в центре научных исследований. В связи с этим, целью нашей работы являлось изучение деятельности японских дантистов и зубных врачей в городе Хабаровске.

Источниками работы послужили документы и материалы российского и японского происхождения. В качестве неопубликованных источников исследования послужили документы на японском языке из электронной базы данных об истории международных отношений Японии под эгидой Национального архива Японии Japanese Centre for Asian Historical Records (JACAR) - Японский центр азиатских исторических записей (http://www.jacar.go.jp). Документы нами были выявлены и переведены на русский язык. Изученные материалы представляют собой, главным образом, заявления японских резидентов в Министерство иностранных дел (МИД) Японии о нанесенном ущербе и выплаты им компенсации, по причине вынужденной репатриации или эвакуации японской диаспоры в связи с началом Русско-японской войны (1904-1905 гг.), а также в период иностранной интервенции на Дальнем Востоке (1918-1922 гг.).

Ожидаемые результаты

Одними из первых японских зубных врачей, деятельность которых была связана со столицей Приамурского генерал-губернаторства, были И́но Сю́нки 井野春毅 и Каная́ма Киёю́ки 金山清行. В опубликованной японской литературе [13; 15] отмечено, что Ино Сюнки (в некоторых источниках его полное имя записано как И́но Хару́ки) родился 5 сентября 1852 года в д. Ко́си (ныне г. Ко́си), уезда Кику́ти, преф. Кумамо́то в крестьянской семье. С 1874 г. по 1876 г. он проходил обучение в медицинской школе в г. Кумамото. После окончания медицинской школы занимался общей врачебной практикой. В 1877 г. был призван в армию, принимал участие в подавлении антиправительственного восстания. За особые заслуги и незаурядные способности в спасении раненных в условиях боевых действий Ино был направлен на службу в структуру Министерства внутренних дел Японии. Находясь на государственной службе, он обучался зубоврачеванию у дантиста Коба́та Эйно́сукэ 小幡英之助, приверженца американской зубоврачебной техники. В 1881 г. в районе Канда в Токио Ино открыл свой частный зубоврачебный кабинет. В 1885 г. он вновь был приглашен на государственную службу и в этом же году был направлен на стажировку в Германию. В 1886 г. Ино посещает Корею и работает там частным зубным врачом в г. Кёнсо́не (ныне Сеул). В 1887 г. он прибыл во Владивосток, а в 1888 г. появился в Хабаровске. В общей сложности в течение 3-х лет он находился на российском Дальнем Востоке и в 1890 г. возвращается на родину. Вполне возможно, целью его стажировки в Германии, а также визиты в Корею и Россию, в силу его связи с государственными структурами, было не только совершенствование своих мануальных навыков и занятие частной практикой, а изучение организации и оказания этого вида медицинской помощи в посетивших им странах, а также сбор другой информации.

Вторым японским дантистом, появившимся в Хабаровске, можно считать Каная́му Киёю́ки. Согласно изученных нами документов, он родился 17 июня 1868 г. в г. Фукуокатё́ (ныне г. Окадза́ки), уезда Нука́та, префектуры А́ити. Канаяма Киёюки был последователем зубоврачебной школы дантиста Ама́я (Амаё) Котаро́ 雨夜孝太郎, также приверженца американской зубоврачебной техники. В 1889 г. Канаяма Киёюки, как он сам отмечал "обученный современным приёмам зубоврачевания", прибыл на Дальний Восток России. О его деятельности, в этот период времени, свидетельствуют ряд архивных документов. В своём заявлении о нанесённом ему ущербе, датированном 25 мая 1909 г., о периоде работы до Русско-японской войны, он напишет, что с июля 1889 г. по 5 февраля 1904 г. приблизительно в течение 15 лет он занимался зубоврачебной практикой в городах Благовещенск и Хабаровск. Между тем, документы говорят о том, что он только в 1893 г. получил разрешение от российской администрации на открытие зубоврачебной практики и был внесен в список официально зарегистрированных зубных врачей [26].

По всей видимости, сначала Канаяма Киёюки работал в Хабаровске, а затем в Благовещенске, причём в Хабаровске по каким-то личным причинам он пребывал недолго, так как это место работы он упоминает в своих отчетах только вскользь. Возможно, возникали определенные сложности с легализацией его деятельности. За время работы на Дальнем Востоке России, по его мнению, он добился заметных успехов и заработал хорошую репутацию. Из документов становиться понятно, что Канаяма имел связи на самом высоком уровне, был лично знаком и поддерживал доверительные отношения с военным губернатором и командующим войсками Амурской области Д. В. Путятой. Можно предположить, что глава администрации области являлся пациентом японского дантиста. В документах Канаямы сообщается, что после получения извещения от торгового агента из Владивостока 2 февраля 1904 г. о немедленном возвращении на родину, ему удалось посетить дом Д. В. Путяты и поговорить с ним. Одной из тем обсуждения был возможный военный конфликт между Японией и Россией, а также действия японских резидентов в случае его возникновения. Скорее всего, японский дантист занимал высокое общественное положение в японской общине, что позволяло ему заниматься проблемами, касающимися повседневной жизни соотечественников. В момент начала репатриации своё состояние, которое включало медицинское оборудование и инструменты, накопленное за долгие годы работы на Дальнем Востоке, он оценил в сумму свыше десяти тысяч иен. Канаяму можно отнести к разряду весьма успешных мигрантов, в последнее время его годовой доход составлял 6,0 - 7,0 тыс. иен, это была значительная сумма по тем временам. Некоторые японские резиденты той поры не зарабатывали таких денег и за несколько лет. Благовещенск Канаяма покинул 5 февраля 1904 г. и через Хабаровск направился во Владивосток, далее он был вывезен вместе со своими соотечественниками в японский порт Мо́дзи на немецком пароходе "Батавия", зафрахтованном японским правительством. Во Владивостоке российские таможенники конфисковали у него все вещи, запрещённые к вывозу за границу. Это были драгоценные металлы, ювелирные изделия, а также значительная часть личных ценных вещей. Позже он получил от правительства Японии денежную компенсацию в размере 600 иен за потерянное имущество.

Во время Русско-японской войны Канаяма Киёюки использовал свои знания русского языка на родине. Интересен тот факт, что он работал переводчиком русского языка при штабе 3-й дивизии в г. На́гоя, а чуть позже служил в лагере для русских военнопленных в г. Сидзуо́ка [23]. Поскольку Канаяма был связан с представителями русской администрации и японской армией, хорошо знал русский язык, не исключена вероятность того, что в России его использовали для сбора информации.

В российских и японских источниках упоминается его младший брат Каная́ма Сюнгоро́ 金山駿五郎, который по примеру старшего брата приехал на Дальний Восток России. В 1901 г. он легально организовал в Хабаровске свою зубоврачебную практику [10, 25]. Проживал он только в столице Приамурского генерал-губернаторства, где в гостинице "Хабаровск" арендовал помещение для своего зубного кабинета.

Из японских документов [24, 27] стало известно, что с декабря 1899 г. в течение двух с лишним лет в Хабаровске работал зубной врач Ямамо́то Нэноки́ти 山本子之吉. Он родился 10 августа 1852 г. в д. Гэнсэ́йда (ныне п. Кава́ти), уезда Ина́сики, префектуры Ибара́ки. В марте 1902 г. он переехал в Никольск-Уссурийск, где продолжил зубоврачебную практику. Отсюда в 1904 г. он был вынужден вернуться в Японию в связи с надвигающейся войной. На английском пароходе "Афридж" 6 февраля 1904 г. он покинул порт Владивосток, а 8 февраля Ямамото был уже в порту Цуру́га префектуры Фуку́и. В дальнейшем он работал по специальности на родине в районе Оморитё́, г. Хакода́те, префектуры Хоккайдо.

После окончания Русско-японской войны (1904-1905), правительство значительно усилило социально-экономическое развитие дальневосточного региона, однако высокие темпы прироста населения, внутренняя и внешняя миграция, особенности заселения региона, его географические и климатические условия не позволяли удовлетворить все потребности населения в медицинской помощи. Начиная с 1906 г., в Хабаровске вновь появились японские специалисты в области зубоврачевания. Оставленное японское имущество не подвергалось конфискации русскими властями и, во многом, оно было сохранено, благодаря чему многие японские мигранты приступили к своей деятельности сразу после приезда.

Ямамото Нэнокити и Канаяма Киёюки вернулись на Дальний Восток России в марте 1906 г. [11]. Однако в Благовещенск, где старший из братьев Канаяма проработал довольно длительное время, он уже не возвращается, по его словам, из-за нехватки средств и проблем со здоровьем. Он обосновывается в Хабаровске и работает зубным врачом вместе с младшим братом до своего возвращения в августе 1908 г. на родину. По возвращению в Японию он продолжил зубоврачебную практику и, впоследствии, становится одним из авторитетных специалистов в области зубоврачевания на родине [12].

О младшем брате Канаяма Сюнгоро известно, что он появился в Хабаровске в октябре 1906 г. Приехав во второй раз в Хабаровск и пройдя письменную процедуру согласования своей зубоврачебной деятельности, он без всяких проволочек получает от местных властей разрешение на частную практику. Для своей клиники младший Канаяма снимает часть дома Збайковых на ул. Лисуновской. Время возвращения на родину младшего брата точно установить пока не представляется возможным. Заявлений о компенсации за какой-либо ущерб в архиве пока не найдено, поэтому сведений о точном времени завершения его деятельности в Хабаровске нет.

Из японских документов также стало известно, что Канаяма Сюнгоро в июне 1907 г., по просьбе своего старшего брата, совершил поездку в Благовещенск с целью выяснить сведения об оставленном имуществе [26]. Старший Канаяма хотел вернуть свою собственность, оставленную под честное слово российскому подданному по фамилии Васильев. Обнаруженные вещи были либо полностью испорчены, либо просто исчезли. Бесследно исчез и сам Васильев. Единственным сохранившимся в удовлетворительном состоянии предметом было зубоврачебное кресло "Вилкерсона" с гидравлическим насосным механизмом. В своё время Канаяма Киёюки заплатил за него более 400 иен. Однако младший брат Канаяма вынужден был оставить его в Благовещенске. В силу высокой стоимости, продать такое кресло было проблематично, а за его транспортировку в Хабаровск, пришлось бы выложить приличную сумму [26].

Японский исследователь Огава Тэйдзо 小川鼎三в начале 1970-х гг. отмечал, что среди 130 появившихся зубоврачебных заведений в Японии с 1868 г. по 1945 г. были "Стоматологические курсы" в г. Тоёхаси - "Тоёхаси сика игаку косюдзё", основанные в 1920 г. Это было 111-ое учебное заведение зубоврачебной направленности в Японии. Весьма любопытно, что её основателем был зубной врач по имени Канаяма Сюнгоро [6]. Нет никакого сомнения, что это был младший брат Сюнгоро из семьи Канаяма, в начале XX столетия работавший в Хабаровске.

В июле 1908 г. в Хабаровске в частном доме Денисова по ул. Протодьяконовская, 23, была открыта клиника дантиста Кодзё́ То́кити 古城藤吉 (старое написание фамилии Козiо). Он родился 27 апреля 1876 г. в г. Нагасаки в районе Фукурома́ти (ныне Сакаэма́ти). В июле 1907 г. он открывает зубной кабинет в Никольск-Уссурийске, но в следующем году переезжает в Хабаровск, где в общей сложности проработал около 12 лет (в документах значится срок 14 лет, первый и последний годы посчитаны как полные годы). Кодзё и его семья были дважды эвакуированы из Хабаровска из-за обострившейся военной обстановки вокруг города - первый раз в августе 1918 г. через Николаевск-на-Амуре в Аомо́ри, второй раз 29 марта 1920 г. через Владивосток в южный порт Мо́дзи [28] .

В штате его клиники состояло 5 наёмных работников-соотечественников, которые проживали в том же доме, где располагалось лечебное заведение. Особенно следует отметить, что с ним некоторое время совместно работал ещё один зубной врач, его зять Моримо́то Сигэ́о 森本重夫. Он родился 27 мая 1891 в г. Акидзукима́ти (ныне входит в состав г. Аса́кура), уезда Аса́кура, префектуры Фукуо́ка В Хабаровске Моримото появлялся дважды, как сменщик по работе - с октября 1917 г. по май 1918 г., а также с июля 1919 г. по март 1920 г. Хотелось бы подробнее рассказать о судьбе этого молодого японца, пережившего трагические события времен Гражданской войны и иностранной интервенции на Дальнем Востоке России. Из изученных нами материалов, можно понять, что через два месяца после окончания Японской зубоврачебной школы в Токио, в конце сентября 1917 г. он отправился через Владивосток в Хабаровск. В клинику своего тестя Кодзё он прибывает 6 октября 1917 г. Будучи военнообязанным, 20 мая 1918 г. Моримото был вынужден вернуться к месту своей регистрации в г. Акидзукима́ти для медицинского освидетельствования и подтверждения своей пригодности к военной службе. Во время его пребывания на родине началась высадка японских войск во Владивостоке. Когда события в Сибири на начальном этапе развития принимают успешный оборот для японской армии, Моримото принимает решение вновь вернуться Хабаровск, где, как ему кажется, его ждёт стабильная работа и хорошие заработки. Одержимый этими намерениями и надеждами он 21 июля 1919 г. попадает во Владивосток, далее вновь направляется в Хабаровск. Однако дальнейшие события разворачиваются таким образом, что преподносят Моримото крутой непредвиденный поворот. Мало того, что революция в России получила своё развитие не по тому сценарию, который представляли себе простые японские обыватели, неожиданно в личной жизни Моримото настигают серьёзные удары судьбы. На родине 29 октября 1919 г. скоропостижно умирает его пожилой отец. В тот момент обстановка вокруг Хабаровска, как считал Моримото, была настолько нестабильной и небезопасной, что, конечно же, он выехать на родину не решился. Далее в марте 1920 г. последовал правительственный приказ о "второй эвакуации" японских резидентов из города. В связи с этим, 29 марта многим японцам пришлось покинуть Хабаровск и вернуться на родину, вернулась и семья зубного врача. По пути домой жена заболела воспалением лёгких и к началу июня умерла от осложнений, а первого августа от дизентерии в Японии умирает его старшая дочь [21] .

По возвращению в Японию он сделал несколько публикаций о своей поездке в Хабаровск в японской медицинской периодике. В статьях "Вернувшись из Восточной России", "С берегов реки Черного дракона (Амура), соединяющей воду с небом", "Вернувшись из Сибири", он описал не только деятельность местных врачей и особенности медицинского обслуживания в России, но и представил читателям цельный рассказ о городе Хабаровске, о его жителях, их обычаях и образе жизни того времени, а также о проживавших там японцах [21].

В частности Моримото писал, что в городе работало свыше десяти российских зубных врачей, большинство которых были польские еврейки. Зубных врачей мужчин было 2-3 человека. Он, как ему кажется, заметил тенденцию, что русские пациенты не особенно жаловали своих зубных врачей, отдавая предпочтение иностранным специалистам. Ему было приятно осознавать, что японская зубоврачебная и зубопротезная техника выполнения работ пользовалась популярностью среди российского населения. О своей деятельности он также сообщал, что основными его пациентами были россияне, иногда заходили корейцы, китайцы и другие иностранцы, в том числе небольшое число японцев. Кроме него в клинике работало два стажёра-помощника и один зубной техник. Все вместе они обслуживали до 30 пациентов в день. За время пребывания Моримото в клинике Кодзё было принято около 5,0 тыс. чел.

Как писал Моримото, в хабаровской клинике Кодзё, использовалось оборудование и материалы для зубных протезов английской компании "Ash & Sons" - "Эш и Сыновья". Наряду с этим местные зубные врачи применяли как российские, так и импортные материалы, а также имели оборудование и инструменты из Германии. В бытность японских зубных врачей в Хабаровске, по утверждению Моримото, российские пациенты всё же склонялись к более деликатной английской или американской продукции. По поводу японских зубоврачебных инструментов и материалов Моримото сообщал, что в Хабаровске ею торговали китайские и немецкие торговые фирмы, в частности, распространялась продукция производства токийской компании "Накадза́ва", но цена на неё была достаточно высокой, а качество не удовлетворяло ни врачей, ни пациентов.

Нами были обнаружены документы еще на одного зубного врача, уроженца д. Сумо́то (ныне г. Ама́куса) уезда Ама́куса префектуры Кумамото, Хама́да Рё́та 濱田良太 [18]. Вынашивая давнюю мечту съездить в Сибирь и заработать денег, Хамада очень внимательно следил за происходящими на российском Дальнем Востоке событиями в 1917-1918 гг. Когда же в японской прессе появились сообщения о вводе во Владивосток и Хабаровск японских войск и принятия ряда мер для "наведения порядка", у Хамады не оставалось сомнений в том, что пробил его час, и он сможет осуществить свою мечту. В октябре 1918 г. он прибыл вместе с женой в Хабаровск. Достаточно быстро получив разрешение на зубоврачебную деятельность от городской администрации атамана Калмыкова (атаман Калмыков, участник Гражданской войны на Дальнем Востоке России на стороне Белого движения, войсковой атаман Уссурийского казачьего войска, начальник гарнизона Хабаровска - прим. автора), Хамада открыл зубоврачебную клинику, как записано в японских документах, по адресу: Николаевская площадь 45/3. Это подтверждается рекламным объявлением в газете "Приамурская жизнь" за 1919 г., издававшейся в Хабаровске [9].

Хамада отмечал, что после проведения в июне 1919 г. переговоров между представителями омского ("омское правительство" или правительство А.В. Колчака, распространенное название одного из правительств Белого движения, претендовавших на всероссийскую власть в Гражданскую войну (1918-1922 гг.) - прим. автора) и японского правительств было достигнуто соглашение в области медицинского сотрудничества. В результате этого Япония стала активно оказывать помощь России, а японские врачи получили такое же право на ведение врачебной деятельности, как и их российские коллеги на территории России, подконтрольной этим правительствам. Это, по его мнению, вызвало бум появления японских врачей в разных городах Дальнего Востока, а также значительно увеличился ввоз японских медикаментов и инструментов в Россию, в том числе по линии гуманитарной помощи [18] .

В клинике Хамады в Хабаровске, кроме его жены, работали ещё три наёмных сотрудника. Однако в марте 1920 года в связи с эвакуацией японцев из города клинику пришлось закрыть. Таким образом, проработал Хамада всего полтора года. Из архивных документов становится ясно, что особого желания уезжать у него не было по причине очень хорошего заработка. Месячный доход его клиники составлял значительную сумму, около 1,0 тыс. иен (сумма соответствовала зарплате японского чиновника высокого ранга). В момент эвакуации большую часть имущества пришлось оставить в Хабаровске, а именно медикаменты, всё оборудование, мебель, продовольствие и дрова. Та же часть, которую он пытался вывести из города на родину, сгорела во время пожара, произошедшего в поезде по пути во Владивосток. Общий ущерб был оценен свыше 7,8 тыс. иен.

В ноябре 1916 г. по приглашению Хабаровского общества японских резидентов для работы в городе по обслуживанию в первую очередь членов местной японской диаспоры был приглашен врач Хамама́цу Тэ́цуо 濱松哲雄. Он родился 4 февраля 1892 г. в районе Тэ́мпи, г. На́ха, префектуры Окинава. Согласно визитной карточке, копия которой помещена в японском архиве, его клиника находилась по адресу: ул. Протодьяконовская, Средняя гора, склон к Чердымовке, дом Ступина, № 52. Лечебное заведение представляло собой отдельно стоящий дом площадью 100 кв. м., огороженный изгородью. С приходом в Хабаровск японских войск он стал обслуживать высших японских военных и полицейских чинов, а также членов делегаций и других высокопоставленных лиц, посещавших город. В Хабаровске Хамамацу прожил до 28 марта 1920 г. Судя по описи оставленного им медицинского оборудования, в его клинике прием больных осуществлялся по следующим направлениям: терапия, хирургия, гинекология, венерология и зубоврачевание. Среди утраченных в Хабаровске вещей числилось и зубоврачебное кресло стоимостью 250 иен. В клинике работало восемь членов его семьи и два наемных сотрудника. Из архивных документов не совсем понятно, кто осуществлял зубоврачебную помощь, он сам или приходящий специалист. Хамамацу был активным членом японской общины в Хабаровске, во время проведения собраний всегда выбирался в президиум. После создания организации "Дзиэйдан" - Отряда самообороны" из числа японских резидентов Хабаровска, Хамамацу стал одним из первых ее руководителей. Перед этой организацией ставились задачи по охране жизни и имущества гражданского японского населения в период нестабильной политической и экономической ситуации. В стоимость потерь вследствие эвакуации из Хабаровска, он указал медицинское оборудование, инструменты, приборы и медикаменты, а также затраты на организацию клиники на общую сумму свыше 16,0 тыс. иен. Правительственная компенсация, которая была назначена Хамамацу, составила 998 иен [17, 20] .

В период японской интервенции среди японских зубных врачей была такая категория резидентов, которые в силу различных причин долго не задерживались на одном месте. Наиболее ярким представителем такого рода зубоврачевателей был Анами Мицухито 阿南光人. Из архивных документов стало известно, что родился он 25 сентября 1879 г. в д. Тоёока (ныне г. Такэта), уезда Наоири, префектуры О:ита. За всё время своей зубоврачебной деятельности за пределами Японии в период иностранной интервенции ему довелось поработать в Маньчжурии и нескольких городах Сибири и Дальнего Востока, в том числе на станции Чжэнцзятунь 鄭家屯, в Иркутске, Чите, Хабаровске и Спасске. Его появление в Хабаровске в августе 1920 г. было связано с выводом оккупационных японских войск из Забайкалья. Находясь в Хабаровске, Анами арендовал помещение по адресу ул. Протодьяконовская, 33 (предположительно, склон между р. Плюснинкой и ул. Муравьева-Амурской, недалеко от синагоги), где был оборудован кабинет для обслуживания пациентов. После обустройства своего кабинета Анами нанял одного медицинского сотрудника и фактически проработал в Хабаровске около одного месяца. После чего он с войсками был вывезен в Приморье. В его документах записано: "В Хабаровске доходов почти не было" [16, 19, 22].

Изученные нами архивные материалы указывают на целый спектр японских зубоврачебных практик, которые существовали в городе Хабаровске в конце XIX - начале XX вв. Выявленные документы содержат не только сведения о профессиональной деятельности и частной жизни японских специалистов, но и наполнены личными переживаниями и помыслами, надеждами и разочарованиями. Документы говорят о мотивах их миграции, об образовании японских зубных врачей, повседневной деятельности, социальном статусе в диаспоре, а данные о материальных потерях позволяют судить о технической оснащенности зубоврачебных кабинетов, применяемых методиках лечения, используемых материалах и инструментах, а также о финансовом положении владельцев лечебных учреждений.

Надо отметить, что все описанные нами персонажи имели японские документы о специальном зубоврачебном образовании, они имели право на работу по специальности на родине. Деятельность членов диаспоры, находящихся на российском Дальнем Востоке строго контролировалась неправительственными японскими общественными (профессиональными) организациями, которые негласно подчинились консульским службам. В связи с этим организация и практическая трудовая деятельность японских подданных не обходилась без надзора этой службы. Наличие государственного японского документа на право занятия зубоврачебной деятельностью контролировалось и, являлось одним из условий профессиональной деятельности японских мигрантов в России. Более того, направить документы и получить компенсацию по причине вынужденной репатриации или эвакуации с российской территории могли только дипломированные японские специалисты. Тем не менее, это не исключало возможность "теневой" или нелегальной деятельности в России, как "народных" зубоврачевателей, так и дантистов (протезистов, зубных техников) не имеющих японских медицинских дипломов.

Необходимо отметить, что в период Мэйдзи (1868-1912) в Японии происходило активное освоение европейской медицины. Зубоврачевание, которое долгое время было основано на принципах и методах народной медицины стало приобретать признаки самостоятельной дисциплины. Этому способствовали иностранные, в большей степени американские зубные врачи, которые организовали в портовых городах Японии свои зубоврачебные практики для обслуживания прибывающих соотечественников и иностранцев. В помощники они нанимали местных жителей в качестве ассистентов и переводчиков. Те, в свою очередь, путем ученичества постигали основы западного зубоврачевания. Чуть позже, следуя мировым тенденциям, японское правительство взяло под контроль зубоврачебную деятельность в стране путем лицензирования частных зубоврачебных школ и введения государственного экзамена на право занятия этим видом деятельности. Приехавшие на российский Дальний Восток в конце XIX в. японские дантисты, а впоследствии зубные врачи являлись представителями второго и третьего поколения специалистов, которые были обучены путем ученичества приемам западного зубоврачевания. Однако в Российской империи японские образовательные документы не признавались. Согласно порядку получения права на зубоврачебную практику специалистами с иностранными дипломами среди российских подданных, претенденты должны были подтвердить свой статус путем сдачи экзамена при университетском медицинском факультете [15]. Тем не менее, разрешение на зубоврачебную деятельность японским резидентам выдавались российской местной администрацией для занятия зубоврачеванием среди членов японской диаспоры, а также корейского и китайского населения. Только после 1917 г. в связи с отменой законов Российской империи деятельность японских врачей была полностью легализирована, они получили права на профессиональную деятельность наравне с отечественными врачами. В местной прессе стали публиковаться рекламные объявления частнопрактикующих японских зубных врачей и протезистов. Однако нами было обнаружено, что в газете "Приамурские ведомости", выходившей в столице Приамурского генерал-губернаторства в 1901 г. и 1906 г. были опубликованы рекламные объявления японских дантистов и зубных врачей. Объявления сообщали о деятельности японских специалистов в Хабаровске и были рассчитаны на русскоязычную аудиторию. В связи с этим, можно предположить, что из-за полного отсутствия в городе квалифицированных специалистов в области зубоврачевания им было разрешено временно оказывать этот вид медицинской помощи местному населению.

Побудительным мотивом появления японских зубных врачей на российском Дальнем Востоке была как собственная частная инициатива вследствие высокой профессиональной конкуренции на родине, отсутствия достаточного числа пациентов способных оплатить услуги дипломированного зубного врача, так и совершенствование своих практических навыков. С другой стороны, это могло было быть приглашение местной диаспоры на работу по оказанию медицинской помощи соотечественникам с заключением соответствующего договора и, соответственно установления фиксированных цен на услуги для соотечественников. Необходимо отметить, что быт членов японской диаспоры был довольно обособленным и, несмотря на то, что ими уплачивался больничный сбор, к российским врачам они обращались крайне редко. Это могло быть связано как по причине не знания языка, так и особенностей национальных обычаев и культуры, но и в силу корпоративных установок японских подданных на взаимную поддержку членов диаспоры на чужбине. В этой связи нельзя не отметить сплоченность и организованность, а также согласованности действий в коммерции представителей японских переселенцев. В обоих случаях подразумевалось организация частной зубоврачебной практики, где коммерческий успех, "большие" гонорары были мерилом успешности японского лечебного учреждения.

Японцы стремились избегать конкуренции друг с другом, видимо поэтому, японские зубные врачи были рассредоточены по многим городам Дальнего Востока. Такое положение вещей сложилось, прежде всего, благодаря тому, что процессом распределения зубных врачей по территории российского Дальнего Востока занимались как правительственные дипломатические учреждения, так и неправительственные организации, о чем говорилось выше. К этому можно добавить и то, что японские дантисты воспользовались "окном возможностей" для своей деятельности в силу благоприятной для них конъюнктуры в виде того, что на российском Дальнем Востоке в конце XIX в. наблюдалось практически полное отсутствие квалифицированной зубоврачебной помощи. В результате этого, они, на первых порах, не встретили конкуренции со стороны отечественных специалистов. Надо отметить, что в изучаемый период частная зубоврачебная практика была самой распространенной формой организации этого вида медицинской помощи в России и пациентами зубных врачей частной практики являлись довольно обеспеченные слои населения.

Зубные кабинеты японских врачей располагались, как правило, в центре города, были оснащены современным, дорогостоящим оборудованием, а в своей работе они использовали американские и европейские методы лечения и зубного протезирования. Тем не менее, зубоврачебный труд японцев основывался, главным образом, на ремесленничестве. При выполнении зубоврачебных манипуляций, достаточно опытному специалисту не требовалась ни грубая сила, ни обширные знания, нужны были лишь внимательность, предупредительность и смекалка, а такие качества японцев как аккуратность, чистота и ответственность позволяли им расширять практику не только среди соотечественников, но и среди российского населения.

Центральные и местные власти Российской империи к японским врачам относились с недоверием и подозрительностью [5]. С одной стороны, это было связано с широким дискурсом о шпионской деятельности японцев в Приамурье. При этом не исключалось, что врачи, могли использовать свое положение, наблюдательность, для выполнения специальных поручений под контролем, а иногда и самостоятельно, в пользу компетентных органов своей страны. С другой стороны, у российских властей вызывало недоверие медицинское образование в Японии, которое по российским меркам было явно недостаточным.

Одной из особенностей деятельности японских зубных врачей в Хабаровске можно назвать их активное участие в общественной жизни диаспоры. Выявленные нами примеры говорят о том, что они контактировали с местной администрацией, занимались решением вопросов, касающихся всех аспектов повседневной жизни соотечественников в сложной политической ситуации накануне Русско-японской войны, а также в условиях Гражданской войны и иностранной интервенции. Более того, принимали участие в религиозной, воспитательной и социальной жизни японской общины. Можно констатировать, что эта деятельность была проникнута духом "японского патриотизма".

Необходимо оценить их деятельность, связанную с социально-экономическим развитием Хабаровска. Являясь учредителями частных зубоврачебных кабинетов, долгое время, занимаясь финансово-хозяйственной деятельностью, получая высокие гонорары, заметных инвестиций в развитие города ими сделано не было. Несомненно, они оплачивали аренду, платили налоги и пошлины, но заработанные средства отправляли на родину, в свои лечебные учреждения нанимали соотечественников или родственников. Таким образом, можно говорить лишь об их косвенном влиянии на развитие здравоохранения в городе. К сожалению, примеров сотрудничества российских и японских зубных врачей, взаимного обогащения знаниями, технологиями в изучаемый нами период пока также не обнаружено.

Заключение

С началом японской интервенции медицинская деятельность японцев заметно оживилась, что было связано с полной легализацией их деятельности, японские медицинские специалисты помимо оказания медицинской помощи гражданскому населению, стали обслуживать представителей многочисленного экспедиционного корпуса. Однако, в условиях складывающейся перспективы окончательного установления советской власти в Приамурье и неизбежной ликвидации частной собственности, являвшейся экономической основой для предпринимательства, вынудили японскую общину в октябре 1920 г. покинуть город вместе с отступающими японскими войсками. Это в свою очередь способствовало безвозвратному завершению японского медицинского присутствия в Хабаровске, базировавшегося исключительно на частных практиках

Список литературы

1. 1. Белоус Б.С. Хозяйственная деятельность японских иммигрантов на юге Дальнего Востока России и политика администрации Приамурского края (вторая половина XIX - начало XX вв.) : автореф. дис. ... канд. истор. наук / Б.С. Белоус. - Владивосток, 2007. - 25 с.
2. 2. Вехотина Ю.А. Формирование японской диаспоры на Дальнем Востоке России / Ю.А. Вехотина // Россия и АТР. - 2006. - № 3. - С. 190-195.
3. 3. Гончар В.В. Японские медицинские практики в Приамурском генерал-губернаторстве (1884-1917 гг.) / В.В. Гончар, В.Д. Поволоцкий // Японские исследования. - 2022. - № 3. - С. 39-49.
4. 4. Гончар В.В. Стоматологическая помощь на Дальнем Востоке России: организация и повседневная практика (1890-1991 гг.). Монография / В.В. Гончар; ред. П.Э. Ратманов. - Хабаровск, 2018. - 260 с.
5. 5. Граве В.В. Китайцы, корейцы и японцы в Приамурье. Отчет Уполномоченного Министерства иностранных дел В.В. Граве. Труды командированной по Высочайшему повелению Амурской экспедиции. Вып.XI / В.В. Граве. - СПб., 1912. - 465 с.
6. 6. Огава Тэйдзо. Краткая история медицинского образования в Японии / Огава Тэйдзо // Медицинское образование. - Токио, 1972. - Т. 3. - С. 6-9.
7. 7. Поволоцкий В.Д. Расцвет и трагический исход японской диаспоры в Хабаровске в период с конца 19 века по октябрь 1920 года. Монография / В.Д. Поволоцкий. - Токио, 2018. - 62 с.
8. 8. Поздняк Т.З. Иностранные подданные в городах Дальнего Востока России (вторая половина XIX - начало XX вв.) : автореф. дис. ... канд. истор. наук / Т.З. Поздняк. - Владивосток, 2001. - 22 с.
9. 9. Приамурская жизнь // Рекламное объявление. - 1919.
10. 10. Приамурские ведомости // Рекламное объявление. - 1901.
11. 11. Приамурские ведомости // Рекламное объявление. - 1906.
12. 12. Сагэхаси Камэо. Краткая биография Канаямы Киёюки / Сагэхаси Камэо. - Токио, 1913.
13. 13. Такахаси Наотаро. Исследовательский материал по истории развития зубоврачевания / Такахаси Наотаро. - Токио, 1926.
14. 14. Тамура Айка. Японская иммиграция на Российский Дальний Восток во второй половине XIX - первой трети XX в. (По источникам и литературе на японском языке) : автореф. дис. ... канд. истор. наук / Тамура Айка. - Владивосток, 2007. - 24 с.
15. 15. Тотихара Ёсито. Столб с мемориальной доской на месте зубоврачебной деятельности Ино Сюнки / Тотихара Ёсито // Журнал японского общества истории стоматологии. - Токио, 1978.
16. 16. JACAR, В09073164700, с.27.
17. 17. JACAR, В09073196800, с.6-12.
18. 18. JACAR, В09073197200, 5-1087, 0006-0013, с.1-6.
19. 19. JACAR, В09073198000, с.46.
20. 20. JACAR, В09073215900, с.4-26.
21. 21. JACAR, В09073225700, 5-1132,0193-0196,0206-0217, с.3-6, 16-27.
22. 22. JACAR, В09073269700, с.62-72.
23. 23. JACAR, B09072709000, 5-0847, 0262-0363, с 1-2.
24. 24. JACAR. B09072751400, с 1-2.
25. 25. JACAR. B09072792600, с 1-2.
26. 26. JACAR. B09072817700, с. 2-10.
27. 27. JACAR. B09072819100, с. 1-8.
28. 28. JACAR. B09073225200, c.1-70.